Когда началась Великая Отечественная война, мне было 11 лет. Наша семья жила на фактории Ратта Ямало-Ненецкого национального округа.
В то далекое время это было малообжитое место. Глухомань. Местные жители, селькупы и кето были неграмотные, плохо знали русский язык. Занимались охотой и рыбалкой, разведением оленей. Они жили зимой и летом в чумах. Что касается моих родителей, то отец бондарничал, а мать занималась домашними делами. Брат Владимир, которому исполнилось 16 лет, работал заготовителем пушнины. Я учился в 4 классе. Была еще малолетняя сестренка Клава, которая позднее, став взрослой, много лет отработала врачом-гинекологом в Шушенской районной больнице. Теперь по мужу она Буланова. И хотя в то время мне было лет всего ничего, я уже охотился на боровую дичь, ставил петли, капканы. Помощником у меня была беленькая собачка — звонкоголосая сибирская лайка. Ее звали Сока. Эту собачку подарил моему брату знаменитый местный охотник. С ней мы однажды добыли молодого глухаря.
Так жили мы на этой богом забытой окраине нашей огромной страны. О начале войны узнали от местного радиста. Встретили эту новость спокойно. Все были уверены в скорой победе над врагом. Ведь мы знали из песен, что «броня крепка, и танки наши быстры», «нам чужой земли не надо и своей не отдадим». Об этом с твердой уверенностью говорила на уроках наша учительница Анна Федоровна Лежак. И, конечно же, мы, маленькие мальчишки и девчонки, беспрекословно верили ей.
Но война все продолжалась и продолжалась. Призывались на фронт и жители нашей северной фактории: рыбаки, охотники, оленеводы. А в 1943 году дошла очередь и до моего брата. Помню, провожать эту партию молодых парней собрались все жители поселения. Многие были крепко выпивши. Шутили, давали наказы новобранцам: «Громите фашистов и с победой возвращайтесь домой!». Эти наказы-призывы возбудили, подогрели толпу. Все стали обниматься, целоваться, плакать. Мой брат, попрощавшись с нашей семьей, отошел в сторону со своей девушкой. Что-то говорил ей, смеялся, она плакала.
Наступила пора расставания. Парни спустились с крутого берега к реке Таз, погрузились в большую лодку-илимку, родственники и большинство провожающих еще громче заплакали, зарыдали. Будущие солдаты махали руками, вытирали слезы, смеялись. Затем пожилой мужичок сел верхом на лошадь, запряженную в специальные гужи, и поехал по берегу, везя за собой вверх по реке илимку с пассажирами.
В скором времени наша семья на лошадях тоже покинула Ратту. Дорога, по которой мы поехали, была сложной, трудной. Если быть точным, дорогой наш многотрудный путь в 200-250 км по тундре, лесотундре и тайге назвать даже с натяжкой нельзя. Но, так или иначе, через несколько дней, мы прибыли на берег Енисея. Поселились в деревне Марково. (здесь деревни называли станками). Через некоторое время переехали в более крупное село Верещагино.
Кстати, в этом сибирском селе в декабре 1944 года в нашей семье появилась еще одна сестренка — Люба. Выросла. Окончила институт. Сейчас живет в г. Санкт-Петербурге.
Здесь, в Верещагино, началась моя трудовая жизнь. В летнее время мы, молодежь, помогали местным колхозникам заготавливать корма для скота. Косили траву по берегам Енисея, а когда подсыхала, то сгребали ее в валки. Потом на волокушах стаскивали на определенное место. Ставили копны. Работать было трудно, но весело. Ведь мы были молодые. Достаточно было поесть испеченной на костре картошки или пойманной в реке рыбешки с кусочком хлеба, и снова были полны жизненной энергии.
Ночевали в шалашах, построенных нашими же руками. Летние ночи в Сибири теплые, светлые. Мальчишки перебегали в гости к девчонкам и наоборот. Всю ночь слышались разговоры, шушуканье, возня, смех. Веселью не мешали даже комары. Только под утро все засыпали мертвым сном.
Зимой тоже работали в колхозе. На лошадях возили разные грузы, но в основном нам, подросткам, «доверяли» возить из конюшни навоз. Это ведь тоже работа. Не обходились без наших рук и дома. С родителями ездили в лес на заготовку дров для отопления своего жилища. Здесь уже был другой вид гужевого транспорта – собаки. Да, собаки! На них надевали специальную сбрую, и одна, а лучше две небольшие собачки тянули тяжело груженую дровами нарту. Или другая задача, которую ставила мать. Привезти с Енисея воду. А что значит привезти? Во-первых, надо с собаками спуститься к реке, если зима, продолбить во льду пешней прорубь, набрать в деревянную кадку воды и привезти домой. А ведь это тоже непростая задача. Берег-то крутой. Тут впрягаешься к собакам сам. А собаки, дай бог им здоровья, тянут нарту, вытягиваясь в струнку. Такой груз даже здоровому мужику не под силу.
Кстати, собаки на берегах Енисея выполняют и другие виды работ. Например, они аккуратно бечевой тянут лодку вдоль берега реки. И если на пути встречается большой камень, половина которого уходит в воду, собака обходит его именно по воде. Она понимает: обойди камень по сухому берегу, бечева обязательно зацепится за этот камень. Тогда жди неприятности от хозяина. Собаки очень умные животные. Так я на лодке-долбленке с помощью собаки за 2-3 часа преодолевал путь от одного станка до другого, а это — 20-25 км.
И еще о факте, о котором нельзя умолчать. Об одежде. Она у меня износилась настолько, что заплаты некуда было ставить. И тогда моя мать решила обновить мой «гардероб». Она на руках сшила мне, как умела, штаны и рубашку. Материал использовала тот, который был в наличии. На штаны пошла ткань от расшитых отечественных мешков. Ткань эта была такая жесткая и колючая, что обдирала тонкую детскую кожу. У меня постоянно на теле были волдыри и ссадины. А на рубашку пошла ткань от мешков американских. Ведь некоторые товары приходили в нашу страну из Америки. Эта рубашка была мягкая, теплая. Я гордился своей одеждой.
В 1946 году мы переехали в село Подкаменная Тунгуска. Там хватили лиха через край. Дело в том, что на эту стройку из Норильлага привезли заключенных, которым родители, друзья, знакомые присылали посылки с продуктами, вещи, деньги. Короче, они скупили у местных жителей все: овощи, мясо, рыбу и т.д. В силу чего мы не могли приобрести у них продукты, и для нашей семьи наступил жуткий голод. Кроме пайки хлеба не было ничего. Правда, осенью на барже для рабочих привезли картошку. Вывалили ее на берег Енисея. Она подмерзла, а потом сгнила. Я, как и заключенные, копался в ней, выискивая среди гнилья белые кусочки, это крахмал. Сперва кормил этими отходами нашу собаку Соболя. Потом, когда голод стал невмоготу, стал есть сам. Делал из этой массы подобие котлеток и жарил в бараке на железной печке, сделанной из бочки.
Горестно, но упомянутая выше собачка Соболь этой же зимой околела от истощения и холода.
Теперь, когда прошло уже более 75 лет после тех горестных событий, вспоминаю и такой случай. Об этом часто просили меня рассказать мои дети, когда были маленькими
«Папа, расскажи про рыбку!» — со смехом просили они меня.
Но история эта была совсем не смешная. Работая на лесоповале, мы с отцом жили в тех же бараках, что и заключенные. Однажды ночью я проснулся, чтобы сходить по нужде. «Туалет», естественно, находился во дворе под открытым небом. Я вышел из барака. Было морозно. На звездном небе светила Луна. И вдруг, проходя возле помойки, я увидел на замерзшей луже что-то блестящее. Я присмотрелся, это была рыбка. Небольшая, сантиметров 10-12. Беленькая, серебристая. Я оторвал ее ото льда, подержал в руке, затем осторожно положил в рот. Когда она чуть- чуть оттаяла, я ощутил удивительный вкус. С того случая прошло много лет, а я еще до сих пор не могу забыть бесподобный аромат этой рыбки. Теперь-то я понимаю, что это была простая знакомая-презнакомая килька, которая есть почти в каждом продуктовом магазине.
От такой голодной жизни я отощал. Но исправно ходил на работу. С двумя деревенскими парнями обрубал сучки со спиленных сосен и сжигал на костре. Таскать сучья по глубокому снегу, который доходил выше колен, было очень тяжело.
Помню разговор этих сельских ребят обо мне:
-Надо отказаться от этого заморыша! Он лодырь!
Это меня покоробило, я ведь от голода еле таскал ноги. Тем более по глубокому снегу.
С большими трудностями перезимовав, весной на лодке мы всей семьей поплыли вниз по Енисею. С приключениями, через несколько дней преодолев полтысячи километров по реке, мы прибыли в Туруханск. На наше счастье, там у причала стоял маленький пароходик Улуг-Хем. На нем по Нижней Тунгуске (Угрюм река) поплыли в поселок Туру, столицу Эвенкийского национального округа, где обосновались на долгие годы.
С начала учебного года я пошел в Туринскую школу рабочей молодежи (ШРМ). Пошел в 5 класс. Там были учениками подростки-переростки. В классе их было мало. Через несколько месяцев все они разбежались. Остался я один. Класс закрыли. На следующий год я пошел уже в 6 класс. Закончил его на 4 и 5. В это же время работал кладовщиком интерната.
В 18 лет поступил в окружную сельхозшколу на отделение счетоводов. Закончил ее. Год проработал счетоводом колхоза «Новая жизнь». Не понравилось. Уж больно сидячая работа. Затем работал секретарем Туринского поссовета. В январе 1951 года райисполком направил меня на факторию Чиринда заведующим красным чумом. Это специфическое учреждение. В штате: заведующий, библиотекарь, медсестра, киномеханик, техничка. Я хорошо подружился с местным и жителями эвенками, якутами. В Чиринде женился на учительнице, приехавшей из Пскова, Клавдии Ивановне Ивановой. С ней мы прожили в мире и согласии 62 года. Родили 2 сыновей.
В 1954 году меня назначили начальником кинофикации районного отдела культуры. Наряду с работой, продолжаю учебу в ШРМ. Не закончив 7 классов, поступаю в 8 класс. Теперь уже без проблем получаю среднее образование.
В эти годы прочно связал свою судьбу с журналистикой. Несколько лет работал редактором Туринского радиовещания, редактором окружной газеты «Советская Эвенкия». А в 1961 году меня направили на учебу в Высшую партийную школу (ВПШ) при ЦК КПСС в г. Новосибирск. После окончания работал директором Игарской студии телевидения. Одновременно вел общественную работу. Был членом горкома партии, председателем общества «Знание», вел политзанятия с врачами города, вместе с П.С. Федирко, первым секретарем горкома партии, открывали городскую партийную школу. Я прочитал курс лекций Марксистко-ленинской философии. Был лектором-международником.
В 1973 году переехали в с.Партизанское Партизанского района. Работал редактором газеты. В 1985 году, выйдя на пенсию, переехал с семьей в Шушенское. Здесь работал в музее-заповеднике «Сибирская ссылка В.И. Ленина» научным сотрудником, затем — заместителем директора по АХЧ.
…Теперь я на десятом десятке лет. Вспоминая все прошлое, не могу упрекнуть себя в том, что я бесцельно прожил эти годы. Я добросовестно служил своему отечеству, жил и работал там, где был нужнее. Старался делать доверенную мне работу как можно лучше.
Петр Бодриков, 17.12.1929 г.р.
